Казалось бы всё, что могла, Уже я про вас написала. Спустилась полночная мгла, И новая сказка настала: Пространство и воздух и снег Сияют, блистают, сверкают... Запомнить бы это навек, Как сказку про Герду и Кая.

Время суток меняет обличье. День уменьшился до неприличья, Как та ночь, что бывает в июне Сокращения дней накануне. Ну а нынче все будет иначе, День иную решает задачу, - Скоро будет он светлым, пригожим, На декабрьскую тьму не  похожим.

В дебрях сумрачной Похъёлы И туманной Сариолы Бродят заспаны и квёлы, Финны, как один - двуполы. Ни господ ни дам не видно, Сплошь одни гермафродиты, Хоть и выглядят солидно, Но весьма неплодовиты. Зато зайцы и лисицы - Без затей предавшись блуду, Аж до Хельсинки-столицы Добрались - не быть бы худу.

В дебрях сумрачной Похъёлы И туманной Сариолы На суровых финских скалах - Не Париж и не Ла Скала. Всё покрыто снегом белым, И поэтому не мелом Здесь исписаны страницы, - Зайцы, белки и лисицы Оставляют письмена, Словно чьи-то имена.

Дни всё короче и короче, Длиннее и длиннее ночи. В прорехе узкой солнцу тесно, - К концу подходит цикл небесный, И скоро будет во дворе Чуть-чуть светлей, как в ноябре, И будет всё светлее даль И равный октябрю февраль, А там и март придет средь прочих, И снова день сравнится с ночью.